Она помолчала, и ее пропитанное алкоголем лицо внезапно стало спокойным. Мне кажется, она начала вспоминать прошедшее.

— Я разбалтывала вам свои темные, мрачные тайны. Правда?

— С этим полный порядок.

— Порядка не будет, если вы сообщите Джорджу, что я вам сказала. Вы не скажете об этом Джорджу?

Она выплеснула свою злобу, но не хотела нести за это ответственность.

— Все нормально, — сказал я.

— Вы хороший. — Она потянулась к моей руке, лежащей на столе, и крепко пожала ее. Сейчас она была больше взволнованна, чем пьяна. Она хотела сделать что-нибудь такое, чтобы почувствовать себя лучше. — Вы любите танцевать, мистер Арч?

— Арчер, — сказал я.

Все еще держа мою руку, она поднялась и потащила меня в сторону танцевальной площадки. Мы крутились, и ее волосы в беспорядке спадали со лба ей на глаза, а порой задевали и мое лицо.

— Мое первое имя — Одри, — призналась она. — Какое у вас, мистер Арчер?

— Фоллен, поверженный.

Ее смех повредил мне барабанную перепонку. Когда музыка прекратилась, я подвел ее обратно к столику и вышел в вестибюль. Элла была на посту и выглядела довольно усталой.

— Измучились?

Она взглянула на себя в стенное зеркало.

— Не очень уж. Это все музыка. Она действует мне на нервы, когда я не могу танцевать. — Она провела ладонью по лбу. — Не знаю, долго ли я смогу выдержать на этой работе.

— А сколько вы уже здесь?

— Только два года.

— А что делали до этого?

— Была домашней хозяйкой. В действительности я серьезным ничем не занималась. — Она переменила тему:

— Я видела, как вы танцуете с миссис Сильвестр.

— Это упражнение для ног. — Я не то имею в виду. — Она не объяснила, что значит ее «то». — Будьте осторожны с Одри Сильвестр. По сути, она не пьяна, но, когда пьет, она напивается.

— И что тогда она делает?

— Все, что ей приходит в голову. Полуночный заплыв в океане, полуночное валяние в сене.

— Той ночью?

— Я бы не удивилась.

— Ей можно верить?

— Зависит от того, с кем и о чем она разговаривает.

— Вот, — я достал из кармана карточку Китти. — Она говорит, что ее имя Кетчел и ее муж был одно время пациентом доктора Сильвестра.

— Полагаю, что она это знает.

— Кстати, о пациентах доктора. Я понимаю, что он отвез миссис Фэблон домой?

Элла кивнула безразлично головой.

— Я помогла ей дойти до машины. Мы оба оказывали ей помощь.

— Она была в сильном подпитии?

— Сомневаюсь. Она вообще мало пьет.

— Миссис Сильвестр говорит, что она была...

— Миссис Сильвестр не надежный источник, особенно когда она сама пьяна. Мариэтта — миссис Фэблон — была скорее больна и расстроенна. Она гораздо больше обеспокоена за Джинни, чем показывает.

— Она говорит об этом?

— Не так много. Но она пришла сюда за поддержкой. Она хотела, чтобы кто-то сказал ей, что она поступает правильно, поощряя Джинни на такой поступок.

— Значит, она обо всем знает?

Элла кивнула.

— Джинни приходила сегодня вечером домой. Она забрала некоторые вещи и попрощалась. Она была там не больше пяти минут, что больше всего расстроило ее мать, по моему мнению.

— Когда это было?

— В течение последнего часа, примерно так.

— Вы — добротный свидетель. Что вы думаете о том, чтобы стать моим постоянным работником?

— Все зависит от того, о чем предстоит свидетельствовать.

Мы лениво улыбнулись друг другу. У нас обоих были неудачные браки.

Я удалился в регистрационную комнату. Мальковский сидел, склонившись над вытянутым ящиком, роясь в карточках.

— Надеюсь, что дело продвигается. Как могу судить, тогда было семь посторонних гостей, одиноких и пар. Я исключил четыре из них. Их я сам знал, и они, как правило, повторялись. Остается три. Сандероны, де Хоувенель и Берглундсы. Но ни одно имя ничего не напоминает.

— Попробуйте Кетчел!

— Кетчел! — Он поморгал и улыбнулся:

— Думаю, что это и есть то имя. Я не мог найти его среди карточек гостей однако.

— Ее могли вытащить.

— Или потерять, — добавил он. — Эти старые папки находятся в весьма плохом состоянии. Но я уверен, что это Кетчел. Откуда вы его узнали? — От одного из членов. — Я вынул негатив. — Вы можете напечатать мне несколько копий?

— Нет ничего невозможного.

— Сколько потребуется времени?

— Думаю, несколько сделаю к завтрашнему дню.

— Завтра утром в восемь часов. Поколебавшись минуту, он сказал:

— Попытаюсь.

Я вручил негатив с наставлением о том, чтобы его не потеряли, и попрощался с ним у входной двери. Когда он не мог уже слышать, Элла настороженно сказала:

— Надеюсь, вы ему хорошо платите. Всего, что он получает от своего фотографирования, едва хватает на жизнь. А у него жена, дети.

— Я плачу вполне прилично. Записи о том, что Кетчел был вашим постояльцем, в книге нет.

— Мистер Сильвестр дал вам, возможно, неверное имя.

— Сомневаюсь. Эрик узнал его. Скорее кто-то вынул записи из папки. К ним легкий доступ?

— Боюсь, что да. Люди приходят и уходят из конторы, и эта комната почти всегда открыта. Это очень важно?

— Может быть. Мне хотелось бы знать, кто был спонсором Кетчела.

— Мистер Столл может точно помнить. Но он уже поехал домой.

Она направила меня к директорскому коттеджу. Он был заперт и не освещен. Ветер завывал, как потерявшийся в зарослях пес.

Я вернулся обратно к главному входу в клуб. Доктор Сильвестр еще не возвратился. Я заглянул в бар и, увидев там миссис Сильвестр, выскочил, прежде чем она заметила меня.

Элла рассказала мне еще кое-что о своем замужестве. Ее муж, Стром, был адвокатом в городе, старше, чем она, вдовец. Сначала она работала у него секретарем, но, став женой, начала больше требовать, ненавязчиво конечно. Ее первый муж был очень молод, второй слишком стар. Этот старый был завязан на старых привычках, включая и сексуального характера.

Мы лениво продолжали разговор. Из таких бессвязных отрывочных длительных бесед можно многое узнать — это один из вернейших источников информации. Кроме того, мне нравилась эта женщина и было интересно узнать о ее жизни.

История эта была в духе той длинной, запутанной ночи, которую мы с ней проводили. Она жила со Стромом шесть лет, но под конец совсем уже не могла его терпеть. Разойдясь, она даже не потребовала алиментов. Многие уже ушли из клуба. Элла знала всех, каждого провожала по имени. Другие еще оставались. Наш разговор, вернее, монолог Эллы прерывался гостями, музыкой, смехом и ветром.

Прибытие доктора Сильвестра совсем приостановило его. Доктор прорвался сквозь дверь с сердитым видом.

— Моя жена еще здесь? — спросил он у Эллы.

— Думаю, да.

— В каком она состоянии?

— Пока еще в вертикальном, — сказал я.

Он обернулся с ледяным взглядом в мою сторону.

— Вас никто не спрашивает.

Он направился к бару, заколебался и вернулся обратно к Элле.

— Вы можете доставить ее мне, миссис Стром? Мне не хотелось бы лицезреть это сборище снова.

— Буду рада. Как чувствует себя миссис Фэблон?

— С ней все в порядке. Я дал ей успокоительное. Она расстроена из-за дочери, и все осложнилось лекарствами.

— Она не приняла их слишком много?

— Нет, нет. Она приняла обычные таблетки для сна и затем решила подойти сюда и повидать своих друзей. Добавьте порцию спиртного, и результат станет вполне предсказуемым.

Он помолчал и произнес своим докторским тоном:

— Пойдите и приведите сюда Одри, пожалуйста.

Элла отправилась вдоль освещенного коридора. Я облокотился на стол и наблюдал за доктором Сильвестром в зеркало. Он закурил сигарету и притворился, что я его совсем не интересую, но само мое присутствие вызывало в нем неловкое чувство. Он прокашлялся от дыма и спросил:

— Скажите, какое вы имеете право стоять там и следить за мной? Вы что, новый швейцар или что-нибудь подобное?

— Я делаю свою работу. Зарплата моя невелика, но я думаю о дополнительных заработках, как, например, знакомство с местными лучшими людьми.